Эрик О"Коннел это бомба замедленного действия, переплетенная обнаженными нервами и глупыми понятиями о жизни, которые он сам себе и навязал. Он не сопротивляется своим желаниями и грехам, а скорее живет с ними в унисон, кормит их досыта, кидает кость, не нарушая хрупкий мир, установленный в его крохотной вселенной, которую он построил для себя и попасть в неё сложнее, чем сыграть в русскую рулетку и не украсить своими мозгами местный интерьер. Его вселенная состоит из стен, которыми он сам же себя и окружил, реалист, стремительно уходящий в пессимизм, да и не скрывает этого, так как розовые очки никогда не носил, да и примерять их совсем не в его планах, как и желание меняться в лучшую сторону. О"Коннел начисто лишен приоритетов, в потасовках после пьянок и блядок отбиты напрочь не только почки, но и амбиции, хавает только то, что преподносит судьба на блюдечке, дорога в светлое будущее не его история. Этот парень не со дна выгребной ямы под названием жизнь, а скорее с днища, этот город уже давно стал его клеткой, но покидать её не в его стиле, так что он по-прежнему здесь, чужие дали его не манят, да и не видел он иного никогда. Судьба давно сломана напрочь, но с удовольствием сломает и вашу, без лишних сомнений или промедления.
Эрик О"Коннел не прячется за ширмами фальшивым эмоций и не носит маски, он прямо говорит то что думает тебе в лицо, не думая о последствиях. Его стиль — это выбитая дверь, парочка выбитых зубов и плевок напоследок на твой любимый коврик, список его близких так мал, что он почти всегда один. Серые будни разбавляет алкоголь, которых он забивает в себе любое сожаление или раскаяние, пытаясь не думать о прошлом. Воспоминания уводят его в мир, где О"Коннел еще был на что-то годен, вкалывая на скорой парамедиком, пытаясь изменить что-то в лучшую сторону. Но настойчивый голос в голове не дает покоя, напоминая о том, что случилось дальше, когда он был выпнут и распят, да еще его ногу украсил браслет слежения, а судебный приговор и звук молотка обрушил на него условный срок. Полтора года за кражу медикаментов не так уж и плохо, если не вспоминать о том, с каким трудом все это выбивалось, так что высыпаться на нарах он не привык. Но вот он уже трет след от датчика, снятого с лодыжки, да слышит короткое проваливай от копы с лицом, явно демонстрирующем преимущество отсутствия интеллекта.
Эрик О"Коннелл не любит говорить о прошлом, уводит разговор в сторону, пытаясь сгладить углы или просто шлет вас подальше. Похороны бабушки, воспитавшей его с малых лет, прошли совсем недавно, а больше у него по факту никого нет, если не вспоминать о матери, которую он видит только по пятницах лет с семи, когда ей поставили диагноз параноидальная шизофрения. Клиника все чаще наводит тоску, и он сам того не замечая, стал навещать её все реже, сведя к минимуму общения, но не оставляет попыток улучшить условия её содержания, обивая пороги всевозможных муниципальных учреждений. Отца Эрик не знал, но особо и не жалеет об этом. Сукин сын, бросивший их, не заслуживает мыслей и упоминаний, как и произношения вслух даже его имени.
О"Коннел нередко набирает телефонный номер, но слышит в ответ только гудки. Свадебное кольцо, оставленное бывшей на столе при уходе, так и не дождалось своего часа, разбивая веру в любовь напрочь, раня осколками, въедающимися под кожу. Эрик не ожидает отпущения грехов, он не верит в Бога или карму, он просто шагает дальше, изредка оглядываясь на то что было и понимая, как же эпично все просрал. Почти каждый вечер он на своем месте, в баре приятеля, где уже успел сродниться с барной стойкой, зарабатывая себе на кусок хлеба. Строчка судимости не дает особо выбирать, так что из медицинских курсов, которые он окончил, вышел только один прок, когда он черкает некрологи в местную газетенку раз в пару недель, отбивая свой контракт на четверть ставки. Эрик О"Коннел не любитель шумных тусовок и людей в частности, его выходные скорее уходят в серые тона, неважно, отбивает ли он ритм, нанося удар за ударом по боксерской груше в местном зале, либо же ковыряется в старом шевроле, что пообещал сам себе поставить на ход. Его жилье — это холостяцкая берлога, где редко можно встретить кого-то, кроме него самого или очередной шлюхи, которую он сцепил в очередном сомнительном пабе. Слава дурного района отпугивает нежелательных посетителей, что только на руку Эрику.